Михаи́л IX Палеоло́г (греч. Μιχαήλ Θ' Παλαιολόγος) (17 апреля 1277 — 12 октября 1320) — византийский император, правивший в 1294—1320 гг.

Михаил был старшим сыном императора Андроника II и венгерской принцессы Анны (1260—1281, в браке с 8 ноября 1273). Родился в полдень в Пасхальное воскресенье 1277 г., что было признано в народе чудом^[1][2][3]. Отец-император души не чаял в ребёнке, который стал ему большим утешением после преждевременной кончины его жены Анны^[2]. Андроник II объявил его формальным басилевсом-соправителем в трехлетнем возрасте, и после того, как сын стал совершеннолетним, подтвердил его властные полномочия. 21 мая 1294 г. в храме св. Софии в Константинополе патриарх Иоанн XII венчал Михаила на царство^[1]. В последующие годы Андроник доверил сыну ведение войн против внутренних и внешних врагов. Михаил IX был человеком безупречных нравов и хорошим помощником отцу, однако во всех битвах терпел неизменные поражения, хотя и прослыл отважным воином: каталонский военный хронист Рамон Мунтанер оставил о нём отзыв как о человеке воинственном и смелом: «Кир Михаил был одним из самых храбрых рыцарей на свете…»^[4]

В памяти же византийцев Михаил IX остался «благочествивейшим господином»^[1] и «подлинным царем по имени и по делам»^[5].

Трудно сказать, что было виной преследовавшим его извечным поражениям — его неумение командовать, невезение или плачевное состояние ромейской армии.

Военная деятельность

Столкновение при Магнезии (1302)

Ранней весной 1302 г. Михаил совершил свой первый в жизни поход против османских турок, чем заранее сильно гордился, ибо давно желал, как передает историк Георгий Пахимер, получить шанс проявить себя в сражении^[6]. Под его началом было собрано до 16 тысяч воинов^[4], 10 тысяч из которых составлял отряд наемников-аланов^[7]; последние, впрочем, плохо исполняли свой долг и с одинаковым рвением грабили как турецкое население, так и греческое. Император встал лагерем у крепости Магнезия, недалеко от Смирны, там где в древности развернулось большое сражение между римлянами и сирийским царем Антиохом III. Помня о низком боевом духе своих людей, Михаил не решился начать бой первым, поскольку турки успели занять все выгодные позиции — вершины окрестных гор и укрытия в лесах — и при первом же столкновении легко отбили бы натиск греческих ополченцев и легкой аланской конницы. Ещё одной причиной, по которой молодой император предоставил врагам возможность напасть первыми, были проблемы в его собственном войске. Своенравные наемники не желали исполнять его распоряжений, и, по сведениям Григоры,

«…часто без всякого порядка выходили на добычу и сами ещё более опустошали римские владения, чем явные враги»^[7].

Тем временем турки выбрали момент и спустились с гор. Михаил приказал готовиться к бою, но его никто не послушал: оробевшие воины не хотели начинать битву и думали только о бегстве.

«Наши не дождались и первого нападения неприятелей и, снявшись оттуда, пошли тихим шагом, имея в тылу у себя варваров, которые шли за ними и расположились лагерем в самом близком от них расстоянии. Наши не видали даже, как велико число неприятелей; от трусости с ними случилось тоже, что бывает с пьяными: пьяные видят не то, что есть на самом деле, но воображают, что это что-то другое… Прежде чем успевают неприятели сделать на них нападение, они сами уже обращаются в бегство от своей трусости… Царь, видя, что массагеты (то есть аланы) обратились в бегство и не имея возможности с небольшим числом воинов противостоять варварам, заперся в твердейшей крепости, Магнезии, и ограничился одним наблюдением, чем дело кончится. Массагеты же доходят до самого Геллеспонта, опустошая все поля христиан, и оттуда перебираются в Европу»^[7].

После поражения и недолгого пребывания в крепости Магнезия Михаил отступил в Пергам^[4], потом отправился в Адрамиттий, где встретил новый 1303 г., и к лету был в городе Кизик^[8]. Он ещё не оставлял попыток собрать новое войско взамен распавшегося старого и поправить ситуацию. Но к тому времени турки уже захватили области по низовью Сангары и разбили ещё одну греческую армию в местечке Бафей, поблизости от Никомедии (27 июля 1302). Всем становилось ясно, что византийцы проиграли войну. В довершении ко всем бедам Михаил IX тяжело заболел^[8]. Доехав до крепости Пиги, он не смог продолжать путь и слег в постель. Многие посчитали, что его дни сочтены; умирающий, он горестно наблюдал, как победители делят захваченные ими до самого побережья Эгейского моря византийские земли. Годом позднее турецкий полководец Айдын захватил город Эфес (24 октября 1304)^[9] и, ненадолго, остров Родос.

Император проболел все последние месяцы 1303 г. Его здоровье поправилось только к январю 1304 г., так что Михаил смог, наконец, покинуть крепость и вернуться в Константинополь вместе с супругой Ритой, которая, лишь узнав о его болезни, поспешила в Пиги и все месяцы болезни находилась при муже^[8].

Сражение при Скафиде (1304)

В 1303—1304 гг. болгарский царь Святослав вторгся в Восточную Фракию. Михаил IX в это время был занят войной с мятежной каталонской дружиной (см. ниже), предводитель которой, Рожер де Флор, отказывался воевать с болгарами если императоры не выплатят ему условленную денежную сумму. Чтобы не допустить объединения каталонцев и болгар, Михаилу пришлось выступить против последних, разделив командование над войском с многоопытным полководцем Михаилом Главой, который, однако, к решающему сражению тяжело заболел и от военных дел устранился. К тому моменту болгары уже успели покорить крепости Месембрию, Анхиал, Созополь, Ахтополь, Русокастро (полный перечень см. в сноске) и другие укрепления по берегу Черного моря.^[10] Тем не менее, последующие события поначалу были благоприятными для ромеев.

Император разбил врагов в нескольких стычках, после чего многие захваченные болгарами крепости сдались ему без боя. Его успехи произвели впечатление в Константинополе, где патриарх Афанасий во время проповеди сказал похвальное слово о Михаиле IX и его победах^[11]. Так же сохранился панегирик, в котором неизвестный стихотворец превозносит победы Византии в то время^[12].

Ранней осенью 1304 г. отступавшим болгарам пришлось дать Михаилу генеральную битву (англ.)русск..

В начале боя император, храбро бившийся в первых рядах, имел преимущество перед врагом. Он заставил болгар отступить по дороге к Созополю, но не сумел удержать разгоряченных погоней собственных солдат. Между ромеями и бегущими болгарами оказался глубокий и очень бурный ручей, называемый Скафидой, единственный мост через который был поврежден болгарами перед сражением. Когда византийские воины в большом скоплении пытались переправиться по мосту, он рухнул. Множество солдат утонуло, остальные стали паниковать. В эту минуту болгары вернулись к мосту и решили исход битвы, вырвав у врагов победу.

Несколько сотен византийцев попали в плен. Чтобы выкупить пленников и набрать новое войско Андроник II и его сын были вынуждены продать свои драгоценности. С переменным успехом военные действия велись ещё несколько лет; наконец, в 1307 г. был заключен невыгодный для Византии мир, сохранявшийся в течение следующих 15 лет, причем Михаилу IX пришлось отдать свою дочь Феодору в жены Святославу, своему удачливому противнику^[9].

Сражение при Апрах (1305)

Весной 1305 г. Михаил по отцовскому поручению вел в Адрианополе переговоры с мятежным каталонским кондотьером Рожером де Флором. По свидетельству Григоры, Рожер пытался вести нечестную игру: грабил греческие поселения, добился, чтобы ему отдали в собственность всю Анатолию с островами и доходами с правом раздавать лены в собственность своим вассалам и содержать личное войско, вытребовал у императоров жалованье для своих солдат в размере 100 тысяч золотых и вымогал ещё 300 тысяч^[4][13][14]. (Для сравнения: во время «Войны двух Андроников» Андронику-младшему потребовалось всего 45 тысяч, чтобы содержать свое войско^[4][15]):

По другим сведениям^[17], знаменитый кондотьер был коварно убит во дворце в Адрианополе во время ночной попойки с ромейскими полководцами подростком-аланом по имени Гиркон, отец которого был убит де Флором несколькими неделями ранее. Рамон Мунтанер в отличие от Григоры говорит только о троих спасшихся каталонцах и называет их поименно^[17], добавляя, что перед резней Михаил завидовал Рожеру по причине впечатляющих побед над турками, одержанных кондотьером в Азии^[4]. Известно так же, что Михаил и Рожер конфликтовали друг с другом: так, ещё в 1303 г. де Флор со своими людьми прибыл в Пиги, где находился больной Михаил IX, но тот приказал не впускать каталонцев в крепость и отказал в приеме их вождю^[18]. Неясно, однако, был ли виновен Михаил в убийстве, или все произошло стихийно и без подготовки. В пользу последнего может говорить тот факт, что каталонцы и ромеи пьянствовали почти всю неделю, прежде чем случилось роковое происшествие (30 апреля). Впрочем, для нескольких тысяч остававшихся в Галлиполи разъяренных каталонцев подробности расправы не имели никакого значения. Их новые предводители, «великий дукс» Беренгарий д’Эстенс и храбрый воин Беренгарий Рокафорте, словно монархи независимой державы, отправили в Константинополь гордое посольство с объявлением войны, как того требовал рыцарский этикет^[4][13]. Не желавшему войны Андронику II пришлось оправдываться перед двумя искателями славы, унижая свой древний титул и прося ему поверить в том, что де Флор был убит не по его приказу. Но его противники не хотели ничего слушать. 5 тысяч озлобленных на ромеев каталонцев соединились с турецким отрядом в 500 ратников, укрепились в Галлиполи, в одночасье перерезав всех горожан-греков, и стали совершать набеги на Фракию, грабя её днем и ночью. Рокафорте взял крепости Родосто и Панидо: их население было перебито или продано в рабство.^[4] В Галлиполи обосновались другие предводители наемников — Рамон Мунтанер, будущий историограф «великой кампании», и Фернандо Хименес, впоследствии перешедший со своим отрядом к византийцам^[14]. Поскольку дерзость их в ту пору казалась совершенно нестерпимой, Михаил, взяв все фракийские и македонские полки, аланскую вспомогательную конницу и также добавив к ним около 1000 туркопулов (крещенных турок) во главе с их командиром по имени Мелех, подошёл к крепости Апры (древний Феодосиополь), равнину восточнее которой занял враг^[4][16]. В общей сложности под его началом было собрано приблизительно 14 тысяч воинов (по другим данным — 40 тысяч^[4]) против 5 или 6 тысяч каталонцев и нескольких сотен турок.

«Чрез несколько дней некоторые из досмотрщиков пришли с известием, что неприятели близко. Царь встал и приказал войску вооружаться, а предводителям и военачальникам выстраивать и готовить к битве фаланги с их ближайшими начальниками. Видя, что неприятели построились тремя фалангами, они и сами сделали тоже. Туркопулы с массагетами (аланами) составили левое крыло, на правом стали отборные всадники из фракийцев и македонцев, а в средине остальная, очень большая часть конницы вместе с пехотою. Царь, объезжая ряды, воодушевлял воинов к мужественному нападению. С восходом солнца и неприятели подошли и выстроились напротив, имея на том и на другом крыле турков, а каталонские тяжело вооруженные фаланги в средине по причине их неповоротливости»^[16].

Но едва был дан сигнал к битве, и каталонцы устремились в бой с кличем «Арагон! Арагон! Святой Георг!»^[19], как повторилось памятное поражение при Магнезии. Туркопулы и аланы внезапно покинули поле боя. Такая неожиданность отняла у ромеев всю отвагу. Михаил, увидев, что ряды его солдат смешались, со слезами обратился к ним, умоляя их стоять крепко. Но те совершенно его не слушали и бросились бежать без оглядки. C императором осталось всего около сотни рыцарей. Большая часть пехоты была сильно потрепана каталонцами, которые бросились преследовать ромеев.

Сам Михаил держался с возможным мужеством.

«Видя, что дело дошло до отчаянного положения, и что большая часть пехоты беспощадно изрублена и истоптана, царь это время нашел вполне приличным, чтобы не щадить себя для подданных и, бросившись на явную опасность, тем самым пристыдить вероломных воинов. А потому, обратившись к окружающим (их было очень мало), сказал: „Господа! Теперь такое время, что смерть лучше жизни, а жизнь хуже смерти“. Сказав это и призвав божественную помощь, он бросается вместе с ними на неприятелей и убивает из них некоторых, попавшихся под руку, разрывает фалангу и тем производит немалое замешательство в неприятельском войске. Стрелы так и сыпались на него, как и на коня, но он остался цел. Когда же конь его пал, он очутился в опасности быть окруженным неприятелями, и, быть может, дело и дошло бы до такого несчастья, если бы кто-то из бывших при нём, из любви к своему государю, не пожертвовал за него жизнью, отдав ему своего коня. Чрез это царь спасся от опасности, уже нависшей над ним; а тот, кто отдал ему своего коня, попал под неприятельских лошадей и лишился жизни»^[16].

Михаил отступил в Дидимотику, где встретился с Андроником II, сделавшим сыну длинный и строгий выговор, поскольку тот без нужды подвергал себя смертельному риску^[13][16]. Одновременно он стал объектом жестоких нападок со стороны баcилисы Иоланты (Ирины), своей мачехи, которая ненавидела его, поскольку он был наследником в ущерб интересам её сыновей. Что до победителей-каталонцев, то они в течение следующих двух лет свободно грабили Фракию, потом опустошили Македонию и, наконец, ушли искать славы в Грецию.

Не лучшим оставалось и положение дел в Азии, где туркам удалось перерезать линию сообщения между Никомедией и Никеей (1307)^[9].

Турецкая крепость (1314)

После ухода каталонцев в 1314 г. Фракию в свою очередь стали опустошать османские турки. В свое время они сопровождали каталонцев, огнем и мечом разорявших Македонию и Среднюю Грецию, и теперь со своей долей добычи возращались домой. Турки просили разрешения пройти через ромейские области, что им было позволено, но Андроник II, пораженный количеством добычи и малочисленностью турок, решил, не прекращая говорить о дружбе и союзе, внезапно ударить по ним и отобрать всю добычу. План не удался вследствие небрежности ромейских полководцев, которые действовали слишком медленно и открыто. Раскрывшие их намерение турки, недолго думая, ворвались в ближайшую крепость, укрепили её и, получив помощь из Азии, занялись грабежом страны^[20].

Михаилу пришлось собрать войско (собрали всех, кого только можно, включая простых крестьян, составивших большую часть византийской армии) и взять крепость в осаду. Византийцы были уверены в успехе, так как числом намного превосходили врагов: турок было всего 1300 конных и 800 пехотинцев^[20]. Но как только показались турецкие конники во главе со своим начальником по имени Халил, крестьяне внезапно обратились в бегство. Потом понемногу и остальные ромейские солдаты стали разбегаться. Когда же Михаил попытался привести войско в порядок, не оказалось решительно никого, кто бы мог его послушать. В отчаянии он сам, в слезах, обратился в бегство, дрожа от бессильной ярости и размышляя, что все это явное наказание Божье за старые и новые грехи. Неприятели захватили в плен многих знатных ромеев, императорскую казну, корону (т. н. калиптру) и палатку; глумлясь над побежденным императором, турок Халил возложил себе на голову корону византийских баcилевсов. Это был настоящий позор.

Спас положение юный талантливый военачальник Филис Палеолог, попросивший у императоров разрешения самостоятельно набрать войско и командиров для борьбы с турками. Отобрав маленький отряд из самых боеспособных и храбрых, Филис, воин слабый телом, но сильный духом, у речки Ксирогипс удачно уничтожил 1200 османов, возвращавшихся в крепость с добычей и греческими пленниками, и после прибытия подкреплений от союзных Константинополю генуэзцев с малыми потерями принудил крепость к сдаче^[21].

Полководец-неудачник Михаил IX. Причины его поражений

Аланские, турецкие, каталонские, сербские наемные отряды и временами простые крестьяне-ополченцы были теми единственными воинами, во главе которых Михаилу IX приходилось давать отпор врагу. Дело в том, что военная организация Византии к тому времени оказалась фактически уничтоженной после проведенных в жизнь Андроником II инициатив.

Андроник II — человек сугубо гражданский, посчитал неоправданно дорогим (с учетом оскудения казны) и нецелосообразным (принимая во внимание сильно уменьшившуюся в границах империю) содержание регулярной национальной армии^[22][23][24]. В теории с её ролью мог справиться профессиональный отряд наемников, содержать который — опять же в теории — обходилось намного дешевле. Одними рассуждениями Андроник II и его советники не ограничились. Собственные вооруженные силы были вскоре распущены, и вместо них охранять границы Ромейской державы доверили наемникам. Но византийские полководцы не смогли обуздать в своих новых солдатах трусость, жадность и непокорность, переходящую в открытый бунт и неповиновение в ряде случаев, что в поставило под сильное сомнение способность Византии давать отпор врагам и в конечном счете привело её к гибели.^[25].

Покорный отцу Михаил IX оказался не тем человеком, который мог коренным образом поменять сложившуюся систему и одерживать победы, командуя крестьянским ополчением и разноплеменным наемным сбродом, с которыми даже выдающийся полководец вряд ли мог совладать и многого добиться. Любопытно, что Филис Палеолог, единственный византийский военачальник, добившийся победы при Михаиле IX, начал с того, что совершенно отказался иметь дело с наемниками и крестьянами-«воинами»^[13][20].

Поэтому Михаил IX вряд ли был повинен в собственных военных неудачах. Они представляются естественным следствием самоубийственных военных преобразований, проведенных в Византийской империи в ту пору.

Частная жизнь

Семья

Михаил IX должен был стать мужем Екатерины де Куртене (ок. 1290), наследницы латинских императоров, носившей титул «императрицы Константинопольской»^[4][14]. Брак был предложен Андроником II в надежде уменьшить угрозу восстановления державы латинян в Византии и примириться с Папским престолом и европейскими монархами, пугавшими Константинополь новым крестовым походом, однако после решительных протестов французского короля и длившихся несколько лет безрезультатных переговоров не состоялся.

Кроме Екатерины де Куртене Андроник II рассматривал ещё ряд претенденток. Брачные предложения из Константинополя поступили к сицилийскому и кипрскому дворам^[26]. Одно время все думали, что Михаил станет мужем Иоланты (сестры короля Федериго II), однако и этому не суждено было сбыться. Безрезультатным так же оказался «эпирский проект»: деспот Эпирский Никифор I собирался предложить свою дочь Тамару в жены Михаилу, но дальше слов дело не зашло. Наконец, Андроник отправил посольство к царю Киликийской Армении Левону. Хотя послы попали в плен к пиратам, император не сдавался, и совсем скоро отправил новую посольскую миссию, во главе с Феодором Метохитом и патриархом Иоанном XIII^[26], просить руки киликийской царевны Риты (или Рикты (1278—1233), более известной в греческих текстах под именами Марии^[1][8][26] или Ксении).

Послы вернулись вместе с юной царевной, и по возвращении в Константинополь в храме св. Софии 16 января 1294 г. состоялось бракосочетание. Михаилу к тому времени исполнилось 16 лет; от Риты у него родилось двое сыновей и две дочери^[27]:

• Андроник III (1297—1341; император с 1328).
• Мануил, деспот, трагически погиб в 1320 г.
• Анна, ставшая деспиной Эпирской (ум. в 1320), в браке с деспотом Фомой. C 1318 г. — во втором браке с его племянником Николаем Орсини^[27].
• Феодора (ум. 28 июля 1330). С 1308 г. находилась в браке с царем Болгарии Святославом. После его смерти в 1323 г. — во втором браке с новым болгарским царем Михаилом Шишманом^[27].

Кроме законных детей Михаил IX имел от неизвестной женщины внебрачную дочь по имени Мария,^[28] получившую в народе прозвище «деспины мугулиев» (не путать с Марией Деспиной Монгольской и Марией Палеолог, внебрачными отцами которых были Михаил VIII и Андроник II соответственно). Её супругом стал правитель Персии Олджейту-ильхан^[29].

Хотя Михаил имел много братьев и сестер родных ему по отцу (мы знаем о Константине (1278—1335), Иоанне (1286—1308), Феодоре (англ.)русск. (1291—1338), Димитрии, Марии, Ирине и Симониде), только Константин был ему родным по матери^[29][30].

Отношения с мачехой

После смерти баcилисы Анны Андроник II вступил в новый брак, выбрав себе в супруги одиннадцатилетнюю — Михаил IX оказался младше мачехи всего на несколько лет — Иоланту Монферратскую (англ.)русск. (в православии Ирину). Как выяснилось вполедствии, этой девочке были не чужды честолюбие и ненависть к пасынку. В браке с Андроником II у Иоланты родилось трое сыновей, поэтому ей пришлись не по нраву перспективы того, что её пасынок Михаил IX в ущерб интересам её собственных детей унаследует всю Империю после отцовой смерти. Со временем Иолантой овладели бешеная ненависть к Михаилу и навязчивое желание привести своих детей к трону.

«Царица… не переставала и днем и ночью наедине надоедать ему [то есть Андронику II], чтобы он сделал одно из двух: или лишил царя Михаила царской власти и разделил её между её сыновьями, или же дал каждому из них особую часть и выделил особую долю из своей державы. Когда царь говорил, что нарушать завещанные и утвержденные многими веками законоположения государства невозможно, царица сердилась и прикидывалась пред супругом-царем различным образом: то она тосковала и говорила, что жить не хочет, если ещё при жизни не увидит на своих сыновьях царских знаков; то показывала вид, будто и не думает о своих детях, и держала себя неприступно, как бы заманивая супруга купить её прелести ценою выполнения её видов относительно её сыновей. Так как это случалось часто… то царь наконец потерял терпение… В заключение он возненавидел самое её ложе…»^[31]

После одной из ссор с мужем Иоланте вместе с сыновьями пришлось оставить Константинополь и удалиться в Фессалоники. Конфликт между Иолантой и Михаилом IX прекратился только после смерти императрицы (1317), успевшей, однако, перед смертью оскандалиться и прославиться недостойным поведением, попытками «вынести сор из избы» и рассказывать всякому встречному интимные и постыдные подробности своей замужней жизни^[32][33].

Смерть (1320)

В октябре 1319 г. Михаил IX был назначен отцом управлять Фессалониками, где, по сведениям Григоры, должен был попытаться положить конец длившейся много лет вражде между фессалийцами и пеласгами^[34]. Он покорно принял отцовскую волю и вместе с супругой Ритой отправился жить в этот город, несмотря на известное в то время пророчество, согласно которому, Михаилу было суждено умереть в Фессалониках, и которое, как передают, сильно его тревожило.

Михаил умер от горя 12 октября 1320 г.^[1][35], не выдержав вестей о смерти своей дочери Анны и сына Мануила, темной ночью по ошибке заколотого убийцами, нанятыми Андроником (III), родным братом убитого.

«Когда же деспот Мануил умер от полученной раны и молва о том дошла до царя Михаила, проживавшего в Фессалонике; тогда — что и говорить? — она поразила его сердце глубже всякой стрелы, так что, подавленный неотвязчивыми мыслями о несчастном приключении, он подвергся страшной болезни, которая, спустя немного, свела его в могилу»^[27].

Согласно византийскому хронисту, имя которого до нас не дошло, император был похоронен там же, где и умер — в Фессалониках^[1].

Михаил IX и Церковь

Михаил IX был верующим человеком, известным большой любовью к Богу и преданностью Церкви. В последний период своей жизни в Фессалониках он почти полностью отреставрировал разрушенный норманнами в 1185 г. храм св. Димитрия — главный городской храм, посвященный святому покровителю Фессалоник. В частности, под его руководством заново расписали своды, сделали крышу и подновили храмовые колонны.

В разные годы императором было издано большое количество церковных постановлений — хрисовулов. Наибольший интерес представляют его хрисовулы Иверскому (1310) и Хиландарскому (март 1305) монастырям (к тому времени разграбленным каталонцами после памятного поражения при Апрах) и монастырю Бронтохион (ноябрь 1318)^[36]. Согласно этим документам, монахи названных монастырей освобождались от многих повинностей и налогов, в том числе от доставки государству съестных припасов и напитков^[37]. В хрисовуле Иверскому монастырю Михаил IX определил свою роль в стране и обществе как «покровителя подданных в интересах общей пользы»^[38].

Галерея

• Михаил IX с отцом.

• Михаил IX и Андроник II. Базиликон, серебро.

• Андроник II.

• Андроник III.

Примечания