Попаданчество — распространённый приём фантастической литературы, связанный с внезапным переносом героя в прошлое (возможны варианты: параллельный мир, не связанный с нашим, будущее, другая планета). Не стоит путать этот приём с родственной ему хронооперой, где описывается целенаправленное влияние на прошлое^[1].

Классификация

Используются обычно одна из двух схем переноса: герой переносится в своём теле или его сознание переносится в тело обитателя прошлого или другого мира. Первый вариант, как правило, требует от попаданца специальной подготовки (физической и/или исторической)^[1].

Прослеживается ряд отличий между попаданцами в иные миры (чаще всего — фэнтезийные) и «альтернативно-историческими». Попаданец в фэнтезийный мир часто в той или иной степени не вписывается в нашу реальность, у него необычные увлечения, ценности и нередко даже способности, например, экстрасенсорные. В мире фэнтези он ассимилируется успешнее. Он нередко призван высшими силами для выполнения некоей миссии, но при этом остаётся консервативной фигурой, революционные изменения не являются его целью. Его прогрессорская деятельность (если она имеет место) сводится к переносу элементов привычного ему мира в новое окружение. Впрочем, поскольку он является пришельцем из сильно отличающегося мира, эти изменения могут быть достаточно глобальны^[2].

Попаданец в прошлое, как правило, более социально успешный типаж, психологически близкий к переселенцам-колонистам. После попадания в прошлое он обычно успешно адаптируется и к новому окружению и начинает его изменять «под себя». Совершая те или иные изменения, он руководствуется знанием о путях истории, которая в новом месте его обитания становится лишь одним из вариантов из ещё не наступившего будущего. Он может при этом руководствоваться той или иной идеологией или личными симпатиями и антипатиями^[2].

Сюжетно примыкают к «жанру» попаданчества истории, когда герои из иных времен или миров оказываются в привычном нам мире, как, например, в фильме «Пришельцы» (средневековый рыцарь оказывается в современной Франции); или происходит обмен героев между временами, как, например, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» (меняются местами советский управдом и царь всея Руси)^[3].

В произведениях раннего периода

Первым «классическим» попаданцем считается Хэнк Морган из романа Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889). Впрочем, в этой книге герой попал не столько в реальное прошлое, сколько в некую штампованную реальность рыцарских романов. Роман отличается также отсутствием счастливого конца. Традицию описания изменения прошлого энергичным попаданцем из настоящего продолжил Спрэг де Камп в повести «Да не опустится тьма», где американский археолог Мартин Пэдуэй, в результате удара молнии, перенесён в Рим 535 года, перед распадом Империи^[1].

Попаданцами являются и Джон Картер из «марсианского цикла» Эдгара Берроуза (1911), и Джон Гордон, герой Звёздных королей Гамильтона (1947). Во втором романе, возможно, впервые, мотивы попаданчества сочетаются с мотивом обмена разумами (англ.)русск.^[1].

Примером качественного «исторического» попаданчества является роман Джона Диксона Карра «Дьявол в бархате» (1951), в котором умирающий кембриджский профессор Николас Фентон заключает договор с Дьяволом и перемещается из Британии 1920-х в тело дворянина эпохи Реставрации Стюартов носящего то же имя, в жену которого он влюбился по старинному портрету. В 1675 году он пытается предотвратить её убийство^[1]

Тот же приём можно найти и в «Хрониках Нарнии» К. С. Льюиса (1950), где целая семья Пэвенси переносится в мир, населённый сказочными существами. В романе Джона Майерса «Серебряный вихор» (1949) Кларенс Шендон в результате кораблекрушения попадает в Романию, альтернативную реальность, населённую героями книг^[1].

К этому жанру можно отнести роман Франсиса Карсака «Робинзоны космоса», где в результате пересечения параллельных вселенных на другую планету оказываются заброшены несколько тысяч землян вместе с участками земной поверхности. В 1960 году выходит его же роман «Бегство Земли»: в теле инженера Поля Дюпона оказывается учёный из будущего Орк Акеран, вскоре он проводит эксперимент по возвращению «домой», а Земле достаются его записки, в которых он рассказывает, что ждёт Землю в довольно продолжительный период будущего, включая беспрецедентный побег всего человечества вместе с планетами от взрывающегося Солнца. В этих книгах Карсак продолжает начатую Льюисом традицию «массового попаданчества»^[1].

Стоит также отметить повесть Пола Андерсона «Человек, который пришёл слишком рано». Ни приёмы дзюдо, ни военная подготовка, ни пистолет и современные знания не спасают американского солдата Джеральда «Сэмссона» в Исландии времён викингов^[1].

В советской фантастике

В советской фантастике эта тема не была слишком популярной^[1].

Однако ещё в 20-х годах в повести Вениамина Гиршгорна, Иосифа Келлера и Бориса Липатова «Бесцеремонный Роман», герой сооружает машину времени (что приближает книгу к хроноопере) и убегает от разрухи к Наполеону, предотвращая его поражение при Ватерлоо^[4]. Вероятно это первая в СССР книга об изменении истории пришельцами из будущего^[5].

А в 1966 году вышел роман Лазаря Лагина «Голубой человек» где советский студент Юрий Антошин ментально переносится в Россию 1894 года, в тело молодого рабочего Егора Антошина^[6][1].

В повести братьев Стругацких «Попытка к бегству» также присутствует момент переноса во времени, Саул Репнин «сбегает» из нацисткого концлагеря в будущее — Мир Полудня^[1].

Присутствовали также мотивы попаданчества и хронооперы в детских мультипликационных фильмах, в которых советские пионеры и школьники путешествовали по различным периодам истории^[6].

В современной российской фантастике

Данный мотив пользуется устойчивой популярностью в современной российской фантастике. Одними из первых были майор-десантник Станислав Сварог, герой Александра Бушкова перенёсшийся в магический мир. Эта книга стала образцом для подражания для множества подобных, по той же схеме было написано множество книг с героями-спецназовцами и толкинистами. Чуть раньше была написана первая книга трилогии Сергея Лукьяненко «Лорд с планеты Земля», в стиле космической оперы, герой которой, простой паренёк, имя которого совпадает с именем автора, переносится в будущее, на другую планету. В начале 2000-х героями подобных книг «обычные люди» становятся всё чаще. Среди подобных книг можно отметить циклы Виталия Зыкова «Безымянный раб» (ориентированный на мужскую подростковую аудиторию), и «Хроники странного королевства» Оксаны Панкеевой (рассчитанный на девушек).^[1]

Сюжетный ход «наш человек в другом мире» используется и в цикле книг Макса Фрая (дуэта русскоязычных авторов Светланы Мартынчик и Игоря Стёпина, работающих под данным псевдонимом) о сэре Максе, включая книги «Чужак», «Лабиринты Ехо» и последующие^[7].

Можно отметить также произведение Бориса Акунина «Детская книга», где герой Ластик попадает в разные моменты прошлого через хронодыру.

Критик Василий Владимирский объясняет популярность «попаданческой прозы» особенностями массовой психологии, эксплуатацией «комплекса неудачника», многих людей в том, что у них есть скрытый потенциал реализовать который мешают лишь внешние обстоятельства. При этом качество произведений с признаками «попаданческой фантастики», в силу их массовости, неуклонно снижается.^[1]

Примечания